Этот цикл - из моей первой более-менее приличной тетради стихов "Развод мостов". Если понравится - буду скидывать и другие творения.))
Цикл «Попурри»
Три года в городе каштанов и плюща,
Готических соборов, авеню,
Пора вот улетать, и трепеща
Душа скрипит. Ее я не виню:
Гран-Пляс, хотя и без цветочного ковра
Все так же манит тем же серым камнем.
Толкучки на углах, забавная игра –
Корону купишь ни за грош ты там лишь.
Трамвайчик желтый номер девяносто два,
Рю де Луиз, Эдит Кавель и Черчилль…
Там всадник скачет, здесь стоят два льва,
И шаг прогулочный брусчатку улок чертит…
Три года забрала любезная столица.
Честь знать пора – вот и лечу домой.
Нос вешать не годится выпускницам!
Привет, Брюссель! Обратно – жди зимой!
Дорога серой лентой вьется в даль,
Змеится Рейн – изогнутая сталь,
Ложится, как рапиры тонкий взмах.
Леса курчавей шерсти на холмах…
Глядит бойницами стена вокруг
Зрачками-стрелами из арбалетных дуг.
Не подходи к нам, враг! Немецкий рыцарь
Оберегает зорко все границы.
Тебя дождутся ворота-скала
И в чане черная кипящая смола.
Дорога серой лентой тянет в высь,
Скала глядит, пятнистая как рысь,
И где-то наверху, среди зыбей,
Разбросив косу, тянет песню Лорелей.
Поезд – стремглав, то тоннель, то мираж,
Сверху – вода, здесь – земля.
Здравствуй, Ла-Манш, до свиданья, Ла-Манш,
Англия, встретишь меня?
Зоркий Биг-Бен циферблатовым глазом
Смотрит гвардейцев парад.
Шапки медвежьи, мундиры, и стразом
Пряжки мундиров горят.
Восковые фигуры музея Тюссо
Дышат! Чуть-чуть не пойдут!
Путин, Джордж Буш, Талейран, Клемансо,
Кремль, ООН, Голливуд…
Дом Бейкер-стрит, номер два-два-один,
Тронешь легонечко дверь.
Вы не поможете мне, господин?
В ответ – «Элементари, сэр!»
Тауэр, вороны, Нельсон глядит
Строго на северо-юг.
Темза, парламент… Солиднейший вид!
Смотреть успеваешь вокруг?
Поезд несется под сизой водой.
Рельсами стонет земля…
Лондон – три дня, и уже как родной.
Вдруг и вернусь… Жди меня!
Как много слышала! Читала столько раз!
И вот я здесь! И вот – столица мира.
Увидеть, умереть… Но не жалея глаз
Увидеть все! Увидеть – и за лиру…
С ладошку – площадь. Нитью «канитель»
Тянулись улицы, в фонарики одеты.
А ветер рвется на макушке Тур Эффейль,
Не терпит, что у ног столица света.
Романтика, амур, и Сена – как Нева
Ситэ, как Заячий, потоком обнимает.
Брусчатый серый мост ведет на острова
И сизый Нотр-Дам луну пронзает.
На перекрестках баллюстрадок кружевных
Присели отдохнуть, да как-то и остались
Десятки духов каменных ночных,
Когтями уцепясь… Пастьми оскалясь…
Какая гордость! Красота! И стать!
Любая бы, как я, в поклоне изогнулась.
Париж увидела – и можно умирать…
Но что-то вот не хочется…
Вернулась!
Острова стоят тесно, мужьями и женами,
По проливу, куда испокону веков
Всей земли Аппенинской везли прокаженных
Под стенанья и звоны колоколов.
Поднимался над камнем и водами город.
Город мертво-живых. Город спрятанных лиц.
Горожане его каждой ночью суровой
Ждали смерти – страшнейшей из страшных убийц.
Но однажды на холст грубый капнули краской,
Расписал капюшон кто-то из молодцов,
И больные, забывшись, напялили маски,
И курносой старухе смеялись в лицо…
По каналу плывет, изогнувшись, гондола,
И гребец в шляпе с лентой легенду поет.
Век прошел, и другой… Мы все помним недолго,
Но с тех пор карнавалы идут каждый год.
И вода, как стекло, непрозрачно-зеленая,
И смеются сто масок цветных верениц,
Застывают цветы хрусталя раскаленного…
Город смеха, стекла. Город спрятанных лиц.
Города, города. Как страницы, мелькают пейзажи…
Амстердам. Что я помню? Полегче чего-то спроси!
Растюльпанены окна. Дома-шоколадки. Витражи
Площадей кружевных извиваются нотою «си».
Порт Антверпен – летучее, легкое имя.
Брюгге – старый, степенный, пузатый любитель корчом.
А Верона – в воздушно-прозрачном ампире,
Где Ромео когда-то махал серебристым мечом.
Город Генуя – город Колумба, матросов,
И одежды такой, шили что для рабочих людей,
Не гадали, не думали… Ну а поди ж ты – все носят…
Город Гент – город готики и площадей.
Города, города. Дюссельдорф, город Дрезден, Иль д’Франсе,
Город Ахен забыла, пожалуй. Еще – город Кельн.
Их я часто теперь поминаю двух разом.
Может, знаешь, откуда пробрался к нам «о-де-Колон»?
Города… Люксембурга стена, Мальмеди карнавалы.
Маастрихт. Хоть убей, не припомню ни в жисть!
Вот Остенде – легко. Море, пляж одеялом,
И «такси де кюзинь» так летают – что только держись…
Города, города… Злата Прага – столица ученых,
Некроманческий град, замощенный могильной землей…
Город Рим. Город, кровью побед облаченный,
И плоды где, и сосны. Колонны, коты, Колизей.
Город Страсбург. Флоренция. Сколько теперь же их будет?
С башен стольких кричала я в общее небо – Люблю!
Небо – общее. Небо – везде. Путь мой труден.
Города, города… По страницам – от Лувра – к Кремлю…
Город мой. Кожи твоей граниты,
Глаза – зрачок золотым корабликом.
Стены, щербленным осколком разбитые,
Трубы дымные северной фабрики…
Шевелюра из дыма, тумана, дождя,
Мраморный лоб в золотеньком венчике
Снится, зовет, телеграммы шлет, ждя,
Перьями белыми, каплями-мечниками…
Брось мне руки-мосты на плечи,
Дай исцелую ладони-площади
Накинув искристую шальку-вечер,
Пройду над волнами. Спрошу: что ропщете?
Город. Твой плащ разноцветно-белый,
Расшитый барокко-ампиро-эклетикой,
Ляжет на голо-гранитное тело,
В дождь обернется гусарским ментиком.
Над новоденным хрустальным кружевом,
Над золотыми осенними лавами
Вальсом вечерним с тобою закружимся
Перед Невы трезубцем расплавленным…
О стихах.
Стихи надо писать от руки
Под свист переметочных пуль в окопах.
На ощупь, когда не видно ни зги,
Под перышка скрип и пергаментный шепот.
Писать надо под сабельный звон,
Под стон такелажа и пение ветра.
На стенах тюрьмы – дровяным угольком,
На облаке сизом – солнечным спектром.
Писать, прикрывая ладонью свечи
Огарок, спасенный последними силами,
Что лепесточком трепещет в ночи;
Писать на воде навозными вилами…
Писать надо кровью, когда нет чернил,
Писать на песке, когда нет бумаги,
Сжимать карандаш из последнейших сил,
И сидя, и лежа, и в беге, и в шаге…
Писать надо, чтобы, как угольки,
Под слоем золы они загорались…
Стихи надо писать от руки,
Пока они в мыслях навек не остались…
Это я к тому, что я сама, как ни пытаюсь, не могу себя заставить сочинять стихи за компьютером. (Проза - другое дело, от руки ее сложнее "видеть".) Как говорила Диана Арбенина, это натуральный секс между ручкой и бумагой.)))
Я волна, а ты скала,
Надо мной под парусами
Бригантина плавно шла,
Килем спину мне пронзая.
Над тобою в небесах
Гриф на падаль точит когти.
Поседевшие глаза
И прокушенные локти…
Мирный договор печать
Скрепит, слез сургуч роняя.
До чего тошно принять
Это НЕНАПОМИНАНЬЕ!..
Я волна, а ты скала,
Я точу, а ты упорен.
На прогнившие тела
Клюв направил черный ворон.
Время долгое текло,
Наш мирок недохоронен;
Разметало, разнесло –
Не свести с тобой ладоней…
Коротенькое, написанное по заказу для композиции по стихам военного времени…
Все эти юные ребята,
Стихи – и то не про войну,
И вдруг – на фронт! И вдруг – в солдаты,
И за себя. И за страну.
Стихи на фронте – солнца лучик.
Забьешься под огнем в окоп,
И вместо легкой авторучки –
В руках винтовка со штыком…
Присядем-ка, друзья, за чаркой,
В кружок составив факела,
Послушаем, как будет шаркать
По полу старая метла.
Да как, кляня подводных бестий,
Закашляет, прищуря глаз,
Наш одноногий квартирмейстер,
И долгий заведет рассказ.
Про флибустьеров и про раны,
Про мертвецов, сундук и ром,
Про то, как Метку капитану
Вручали - был лихим вором...
Про те огни святого Эльма,
Что разгораются в грозу,
Про то, как Роджер щурит бельма,
Про бриг с химерой на носу.
Про тот, что - знает каждый малый! -
От носа до кормы одет
В полипы, губки и кораллы,
Походит к суше раз в семь лет.
И заскрипят гнилые шканцы,
Канат скользнет на кабестан,
И борт Летучего Голландца
Покинуть сможет капитан.
"Зачем, старик, морскому бесу
На берег? В гости ко врагу?"
"И, братцы! Он свою невесту
Оставил ждать на берегу..."
Легка ли доля той, что Дьявол
Морской изволил полюбить?
Он так молил, пока б он плавал,
Любовь и сердце сохранить...
Она, я слышал, улыбалась,
И обещала верно ждать.
А он - все в море. Шутит малость
Да просит письма передать...
"И что же? Ждет его зазноба?"
Старик зевнул, прикрывши рот,
Отпил глоток хмельного рома,
И молвил: "Ну, должно быть, ждет..."
Сразу предупреждаю - это давнишнее.) Поэтому не очень качественное.))
Тортуга, Санталена, Порт-Роял...
Где только небу не марали глаз
(В левой руке - вихляющий штурвал,
А в правой держат сломанный компас)
Пираты - вольные хозяева морей.
Что нужно? Песня, ром и флаг.
Да абордажный крюк, да Нот-Борей,
Опасностей побольше вместо благ...
Тортуга - в этом слове плески рома,
Стук деревяшки по брусчатой мостовой,
Прибоя шум, раскаты грома,
Уверенность, что черт идет с тобой.
Порт полон. Шхуны, бриги, яхты
Под черными крылами парусов.
Боцманов желтые глаза горят как яхонт,
И зубы их скрежечут, как засов.
Там факелы пронзают горизонты,
Выплевывая блекловатый свет.
Пираты возвращаются с охоты...
Тортуга ночи - пламенный букет!..
Чадят, дымят сальные свечи,
Черные метки, клады, голос властный,
Бряцанье кружек, шпаги, сечи,
И чей-то попугай кричит: "Пиастры!"
Взмывает черный парус под фок-мачтой,
Просмоленные доски - ходуном,
Киль острый режет волны алчно,
Хмельные, как ямайский ром.
Акульим плавником мелькает треуголка,
Штурвал, компас и абордажный крюк.
Проклятое клеймо жжет кожу под наколкой,
Шхуна, послушная движенью рук...
Где только небу не марали глаз,
Левой рукой играючи штурвал
Удерживая, правой - сломанный компас
Тортуга, Санталена, Порт-Роял...